Максим Трудолюбов о праве на праздность

Когда я учился в школе, то мечтал ходить в кино с Машей, но она всегда была занята, так что в кино мы ходили с приятелем Лешей. Еще мы успевали полазить по брошенным домам, поискать там старые монеты, заглянуть в антикварный магазин и просто побродить по улицам.

Алексей каждое утро был мрачен — перспектива ответственности за несделанное домашнее задание накрывала его утром. Маша, наоборот, приходила в школу довольная — она была готова ко всему, что должно было произойти на уроках. Хорошо, что мы были друзьями: Леша успевал списать у Маши (как правило) или у меня (редко) задание к первому уроку, а потом уже по ходу дела ликвидировал отставание по остальным предметам.

В результате учились мы все прилично — разница была в настроении. Триумфатором утра всегда была Маша, зато во второй половине дня у нас было хорошее настроение, а у нее — нет. Маша много работала и была в постоянном напряжении, а Леша работал мало и умел получать удовольствие от творческого безделья. И сегодня все примерно так же — с поправкой на множество новых факторов: семью, детей, бизнес. На мой вкус ни один из них не проиграл и не выиграл в материальном смысле — оба преуспевающие люди. Но каждый смотрит на другого свысока. Маша уверена, что ленивцу Леше просто везет, а он, естественно, считает, что вертеться как белка в колесе — не лучший способ прожить жизнь.
Труд только со средневековых времен стали рассматривать как безусловную добродетель, а лень как порок. Праздность присутствует в нескольких вариантах списков смертных грехов, хотя в самом первом ее, говорят, не было.

Не было такого упрощенного распределения ярлыков в античные времена, не должно быть и сейчас. Античная культура понимала и ценила творческую праздность, в которой рождалась философская мысль и гражданская жизнь полиса. Современная экономика и культура вернули трудящемуся человеку ценность досуга. И труд, и праздность могут быть разными, по-разному нужными и по-разному продуктивными. Наполнить свой день непрерывной чередой действий — не значит полноценно работать. Пролежать целый день на диване — не значит потерять день. Неутомимые тираны лучше бы побольше отдыхали, а хорошие писатели лучше бы поменьше ходили на работу.

Свободным временем нелегко пользоваться. Точнее, не так просто осознать, что оно тоже может быть продуктивным. Речь здесь не о хронических лентяях и не о «левой» идее права на отдых. Отдых давно стал законодательно защищенным правом во всем мире. Марксист Поль Лафарг еще в конце XIX века отстаивал «право на лень», которое пока законом не защищено — может быть, доживем и до этого. Речь об активном человеке, которому не приходит в голову обосновывать праздность юридически. Ему трудно дать себе внутреннее право на праздность.

Именно поэтому, даже пребывая в законном отпуске, многие не могут по-настоящему расслабиться. Этому можно научиться, а тем, кто хорошо умеет проводить досуг, нужно давать его еще больше. Моральная оценка труда как безусловной добродетели перекочевала из школьного богословия в интернациональную «этику капитализма». По инерции и бессмысленная суета, и бесконечные совещания иногда до сих пор маркируются позитивно, хотя каждый знает, как они вредят подлинно производительной работе. Гибкий график работы и уважение к досугу давно стали нормой в странах, известных высокой производительностью труда, прежде всего в Скандинавии. Россия — тоже северная страна, и отличной политикой (для какого-то будущего правительства) было бы стимулирование эффективного труда, длинных отпусков и активного отдыха.



Автор: Максим Трудолюбов
Источник: № 9 (192) 12 марта 2010