Источник: «The Economist», информационный партнер программ Executive MBA.
Иногда природа предопределяет экономическое развитие регионов.
Уотфордская впадина ничем не примечательна с географической точки зрения, но в экономическом плане она имеет принципиальное значение. Небольшое ущелье между двумя горами в Нортгемптоне является домом для станции придорожного сервиса и неофициальной границей между северной и южной Великобританией. Существует распространенное убеждение о том, что жизнь на другой стороне Уотфордской впадине сильно отличается, подобно жизни за границей.
И это убеждение не так уж далеко от истины. Анализ, проведенный «The Economist», свидетельствует о том, что региональная разница в уровне доходов в некоторых развитых странах сильно выросла в период кризиса, и в особенности в Великобритании и Америке. Разница между британскими беднейшими и богатейшими регионами увеличивалась в течение последних 20 лет. Ситуация ухудшилась в период последней рецессии и это еще не предел, поскольку государственные средства распределяются среди бедных регионов неравномерно. ВВП на душу населения в кварталах беднейших регионов Великобритании теперь ниже, чем в богатейших районах Китая.
Имеет ли это значение, и если да, то что нужно предпринять? Для большинства политиков ответ на первый вопрос, само собой разумеется, – «да». Вряд ли кто-то выберет слоган для победы на выборах «Пропустим Шанхай вперед». А второй вопрос всегда подразумевал субсидии. «Структурные фонды» Европейского союза, составляющие более трети бюджета ЕС, созданы для того, чтобы передавать средства из богатых в более бедные регионы одного и того же рынка. Америка вливает федеральные деньги в депрессивные регионы, вроде Аппалачи. В настоящий момент британское коалиционное правительство пытается возобновить идеи Тэтчер и ослабить налогообложение для отстающих регионов: 5 марта канцлер казначейства Джордж Осборн объявил о создании десяти «предпринимательских зон», в которых будет преференциальное налогообложение и упрощенные правила планирования.
К сожалению, таких усилий по выравниванию регионального развития очень мало. Несмотря на многочисленные денежные перераспределения, экономическая пропасть между итальянскими богатыми северными регионами и бедными южными так и не исчезла: только у 40% жителей Калабрии есть работа, по сравнению с 65-70% в Ломбардии и Больцано. Не спасает и различного рода политика, как например, улучшение инфраструктуры, которая, казалось бы, должна быть целительной. В Западной Вирджинии огромное количество дорог, но богаче она не стала. И, кроме того, добрые намерения могут иметь неприятные последствия: «предпринимательские зоны» и другие инициативы, направленные на региональное налогообложение, зачастую снижают количество рабочих мест там, где нет субсидий.
Вместо того чтобы отчаянно пытаться «оживить» депрессивные регионы, политикам лучше задуматься о людях, которые в них живут. Процветание региона напрямую зависит от продуктивности жителей, а, следовательно, и от их навыков, капитальных вложений и темпов инновации. Конечно, все варьируется от региона к региону. Города гораздо более продуктивны, чем сельские области, но и города бывают разные: те особенности, которые поставили Манчестер и Ливерпуль на путь процветания (близость к хлопчатобумажным фабрикам и морю), уже не помогут в 21 веке, когда отличительные черты Великобритании (финансы и другие высококачественные услуги) тяготеют к Лондону и юго-востоку.
Именно поэтому нужна другая политика. Во-первых, нужно облегчить передвижение людей. Учитывая разрыв в перспективах регионального развития, есть основания для того, чтобы повысить мобильность людей из депрессивных регионов в процветающие. В Великобритании основная проблема – это стремление к обладанию собственным домом и высокие цены на жилье на юго-западе. Было бы гораздо эффективнее облегчить плановые ограничения к югу от Уотфордской впадины, чем поддерживать северные территории.
Во-вторых, необходимо сконцентрироваться на образовании. В Сандерленде только у 21% взрослых есть какая-то форма высшего образования, по сравнению с 39% в Лондоне. Хотя у британского правительства есть и другие способы повысить продуктивность – от усиления инфраструктуры до сокращения бюрократии.