Что представляет собой клятва студента МВА? Надо ли давать клятву, которую пропагандирует передовая бизнес-школа Гарвард?
Гарвардская программа МВА предполагает, что студентам следует давать клятву. Клятва, помимо прочего, связывает студентов обещанием «делать вклад в благосостояние общества» и «способствовать устойчивому экономическому, социальному и экологическому процветанию по всему миру».
Я не считаю эту идею привлекательной по трем причинам. Во-первых, некоторые части данного обещания не соответствуют фидуциарным обязанностям и этическим стандартам. Во-вторых, клятва представляет собой неуместный ответ на финансовый кризис. В-третьих, я не верю, что обещание может выступать в качестве инструмента управления человеческим поведением.
Во многих странах члены совета директоров, а, следовательно, и менеджеры имеют своей фидуциарной обязанностью максимизировать состояние акционеров. Даже в тех странах, где код корпоративного управления диктует продвигать акционерную стоимость, вряд ли кто-то согласится с тем, что менеджер должен «способствовать социальному и экологическому процветанию по всему миру», как того требует клятва Гарвардской бизнес-школы. Внешними эффектами, такими как последствия деловых решений, касающихся окружающей среды, должно заниматься правительство, за исключением тех случаев, когда возникает ситуация, в которой можно увеличить акционерную стоимость за счет использования этих внешних эффектов. Например, если я устанавливаю оборудование, призванное снизить загрязнение, и в результате моего «социально ответственного поведения» клиенты покупают больше моей продукции, мои работники получают меньшее жалование и правительство снижает налоги, у моего инвестирования может быть положительная чистая приведенная стоимость. Но тогда клятва должна требовать от вас простого обещания максимизировать чистую приведенную стоимость.
Кроме того, существует вероятность, что клятва способствует неэтическому поведению. На мой взгляд, не этично брать у акционеров деньги, не оповестив их заранее, что вы преследуете цели, которые разрушают акционерную стоимость. Если вы хотите достичь каких-то особых целей, вам следует предупредить их заблаговременно, чтобы инвесторы могли соотнести эти цели с курсом акций или просто отказаться покупать акции компании. Например, некоммерческая организация может дать понять, что ее цель – оставить акционеров ни с чем, и это будет этично. Таким образом, если вы намерены содействовать «мировому экологическому процветанию», вам следует открыть свою фирму и привлечь акционеров и стейкхолдеров, заинтересованных в этой цели. Я заметил, что в 2009 году практически все занесенные в списки американские компании по производству этанола обанкротились. Я не знаю, что говорили инвесторам, когда эти компании превращались в публичные, но если им сказали: «Речь идет не о том, чтобы делать деньги, а о том, чтобы действовать на благо мировому экономическому процветанию», тогда в поведении менеджеров нет ничего неэтичного, даже если они сознавали, что их политика нацелена на нулевой доход для акционеров.
Клятва предполагает, что финансовый кризис был вызван неэтичными программами MBA. Например, в своей недавней работе «Этические корни финансового кризиса» профессор Уортона Томас Дональдсон утверждает, что причиной кризиса стали плохая этика, банкиры, которые рисковали чужими деньгами. В данном обвинении не учитываются факты.
Во-первых, согласно исследованию профессоров Университета в Огайо Рене Штульца и Рудигера Фаленбраха показывает, что банки, где у генеральных директоров было большинство акций, стали банками, которые понесли самые большие убытки. Значит, они теряли не чужие деньги, а свои собственные. Они верили в свои стратегии.
Во-вторых, отчет профессоров Вайрал Акарайа и Мэтью Ричардсона отражает, что 81% ценных бумаг, обеспеченных пулом ипотек, купленные банкирами для личного счета, относились к категории ААА. В результате, эти ценные бумаги оказались неправильно оцененными: они обеспечивали меньший доход, даже по сравнению с акциями более низкого класса.
И, наконец, профессора INSEAD провели исследование, согласно которому самые большие потери среди немецких банков понесли те, чьи члены совета директоров имели самое скудное финансовое образование.
Следовательно, данные исследования служат доказательством того, что банкиры совершили ошибки, а члены совета директоров, вероятно, проявили халатность, но они не мошенники. Они доверяли рейтинговым агентствам, которые, в свою очередь, строили прогнозы по поводу финансового спада, основываясь на экстраполяции исторической информации. Но прогнозирование и моделирование – сложное занятие. Единственный выход из ситуации – не этика или обещания, а более глубокое финансовое образование, более точное прогнозирование и построение моделей управления рисками.
Идея о том, что нам удастся избежать следующего кризиса, если подписать клятву, кажется очень наивной. Вместо того чтобы концентрировать внимание на обещаниях, лучше убедиться, что менеджеры выполняют фидуциарную и этическую обязанности максимизировать прибыль людей, которые выплачивают им жалование, т.е. акционеров. В настоящий момент следует обсуждать то, как исправить корпоративное управление и как разработать компенсационные контракты, которые максимизируют акционерную стоимость, а не прибыль, прибыль на акцию, рентабельность собственного капитала или другие краткосрочные показатели производительности без учета риска.
Клятва Гарвардской бизнес-школы направлена на противоположное. Она толкает на понимание всего мира как стейкхолдера. Если эта клятва все-таки получит силу, то падение прав собственности акционеров будет препятствовать развитию рынков капитала и экономическому росту.
Если студенты МВА настаивают на необходимости клятвы, которая бы содействовала корпоративному управлению, согласованному с интересами акционеров, я предлагаю следующий вариант:
«Я обещаю максимизировать состояние людей, которые платят мне жалование, т.е. акционеров, если только акционеры заранее не скажут мне о перемене направления деятельности. Я приложу все усилия, чтобы соответствовать новому направлению, пройдя необходимое обучение».
Статья подготовлена профессором финансов бизнес-школы INSEAD Тео Вермаеленом.
Прослушать